— Да, боюсь, я недостаточно хорошо продумал этот вопрос, — медленно ответил он.
— Я бы тоже не подумал об этом, если бы не был поставлен перед необходимостью решать: иметь при себе жезл или не иметь. Но неужели вы думаете, что мистер Бонфорт не продумал всех возможностей задолго до того, как пошел на принятие в гнездо? Родж, мы поймали тигра за хвост, и теперь единственное, что нам остается — это вскочить ему на спину и мчаться вперед. Мы не можем отступать.
В этот момент появился Дэк, принял мою сторону и даже казалось был удивлен, что Клифтон мог ожидать чего-либо другого.
— Конечно, Родж, мы порождаем совершенно новый прецедент, но мне кажется, что он не последний в нашей эпопее.
Но когда он увидел, как я держу жезл, он в ужасе вскрикнул:
— Эй, осторожнее! Вы что, собираетесь убить кого-нибудь? Или просто продырявить стену?
— Да нет, я ведь ничего не нажимаю.
— Да будет благословен господь за его маленькие милости! Ведь он у вас даже не поставлен на предохранитель. — Он осторожно взял у меня из рук жезл и сказал: — Поворачивайте вот это кольцо — а вот этот рычаг отгибаете в гнездо — после всего этого жезл становится просто палкой. Поняли?
— О, прошу прощения.
Они доставили меня во дворец и с рук на руки передали в распоряжение конюшего короля Виллема, полковника Патила, индуса с льстивым выражением лица, с прекрасными манерами и в роскошном мундире имперских космических войск. Его поклон был тщательно рассчитан: в нем отражалось и то, что меня собираются назначить Верховным Министром, и то, что я им еще не назначен, что я с иерархической точки зрения выше его, но все же человек гражданский, а также и то, что на плече его красовался императорский аксельбант.
Он взглянул на мой жезл и мягко заметил:
— Это ведь марсианский жезл, не так ли, сэр? Очень интересно. Вам, наверное лучше оставить его здесь. Он будет в полной сохранности.
Я ответил:
— Я возьму его с собой.
— Сэр? — он недоумевающе поднял брови, ожидая, что я тут же исправлю свою очевидную ошибку.
Я порылся в любимых бонфортовских штампах и выбрал один из них, с помощью которого он любил дать понять, что настаивает на своем.
— Дружище, вы уж вяжите по-своему, а я буду вязать так, как привык.
Лицо его сразу потеряло всякое выражение вообще.
— Очень хорошо, сэр. Прошу вас, сюда, пожалуйста.
У входа в тронный зал мы остановились. Трон, расположенный на возвышении в дальнем конце зала, был пуст. По обе стороны огромного помещения толпились знать и придворные. Видимо, Патил дал какой-то незаметный сигнал, так как не успели мы подойти, как грянул Гимн Империи. Все застыли: Патил оцепенел, как внезапно выключенный робот, я замер в каком-то усталом оцепенении, приличествующем утомленному человеку моего возраста, который делает это потому что должен. Придворные застыли так, что стали похожи на манекены в витрине какого-то магазина. Остается только надеяться, что мы недаром столько тратим на содержание двора — все эти вельможи в роскошных одеяниях и копьеносцы являют собой весьма живописную картину.
В самом конце гимна откуда-то сзади появился и сам Виллем, Принц Оранский, Герцог Насау, Великий Герцог Люксембургский, Глава Рыцарей Священной Римской Империи, Верховный Адмирал Имперских Сил, Советник Марсианских Гнезд, Покровитель Бедноты и Божьей Милостью Император Планет и Межпланетного Пространства.
Появившись, он сразу же сел на трон. Лица его я разобрать не мог, но все это смешение множества символов внезапно вызвало у меня в душе симпатию. Я больше не чувствовал враждебности к системе королевской власти.
Как только король Виллем сел, гимн кончился. Он кивнул собравшимся в ответ на их салют и по толпе придворных прокатилась волна расслабления. Патил ретировался и я, зажав жезл подмышкой, начал свое длинное шествие, немного прихрамывая, невзирая на слабое притяжение. Путь к трону очень напоминал мне путь в гнездо Кккаха. Мне просто было тепло, и в ушах раздавался какой-то звон. В воздухе звучали различные мелодии Империи: «Христианский король» сменялся «Марсельезой», за ними следовал «Звездный стяг» и так далее.
Дойдя до первого возвышения, я поклонился, затем у второго, у третьего — уже у самых ступенек трона — отвесил самый низкий поклон. На колени я не вставал: вставать на колени надлежало только аристократии, а обычные подданные разделяют суверенность со своим повелителем. Иногда в стерео и в театре по незнанию делают коленопреклонение обязательным для всех, поэтому Родж прежде всего убедился, что я знаю, что делать.
— Ave, Император! — будь я голландцем, я бы сказал «Rex», но я был американцем. Мы обменялись с королем несколькими фразами на школьной латыни: он спросил меня, что мне нужно, а я напомнил, что он сам призвал меня пред свои очи и т. д. После этого он перешел на англо-американский, на котором говорил с легким европейским акцентом.
— Ты верно служил нашему отцу. И теперь мы надеемся, что так же верно ты будешь служить нам. Что ты на это можешь ответить?
— Желание моего короля — мое желание.
— Приблизься.
Может я немного переборщил, но ступеньки были довольно высокими, а нога моя разболелась по-настоящему: психосоматическая боль ничем не легче настоящей. Я чуть не упал, и Виллем мгновенно вскочил с трона и поддержал меня за руку. По залу пронеслись «ахи» и «охи». Он улыбнулся мне и тихонько произнес:
— Спокойно, старина. Постараемся сделать это представление покороче.
Он подвел меня к скамеечке, расположенной перед троном, и я уселся на нее довольно неприлично — на мгновение раньше, чем он сам вернулся на трон. Затем он протянул руку за свитком, и я передал его. Развернув свиток, он сделал вид, что внимательно изучает этот чистый лист бумаги.
В зале теперь раздавалась негромкая музыка, и двор потихоньку развлекался сам собой. Женщины смеялись, благородные джентльмены отпускали в их адрес комплименты, мелькали веера. Почти никто не двигался с места, но никто и не стоял неподвижно. Меж придворными сновали маленькие пажи, похожие на микельанджеловских херувимов, предлагая присутствующим подносы со сладостями. Один из них с поклоном предложил поднос Виллему, и тот взял с него конфету, не отрывая глаз от несуществующего списка. Затем паж протянул поднос мне. Я взял конфету тоже, не имея ни малейшего понятия, прилично ли мне это делать или нет. В руке у меня оказалась замечательная шоколадная конфета без начинки, которые умеют делать лишь в Голландии.
Через некоторое время я понял, что многих придворных знаю по фотографиям. Здесь присутствовало большинство ничем не занятых аристократов Земли, даже членов королевских фамилий, пребывающих здесь под прикрытием своих второстепенных титулов герцогов и графов. Говорили, что Виллем содержит их здесь на довольствии, чтобы придать блеск своему двору. Некоторые считали, что он специально держит их поближе к себе, чтобы держать подальше от политики и других вредных занятий. Скорее всего в какой-то степени верным было и то и другое. Были здесь и дворяне некоролевского происхождения, представляющие с дюжину наций. Некоторым из них действительно приходилось работать, чтобы прокормиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});